Скоро их встреча окончилась – у миледи были неотложные дела, – так что Джо отправился восвояси. «Восвояси» – значит, на старое место среди крестьянской пехоты, поскольку купить себе отдельный шатер он не подумал. Впрочем, на одну ночь это было отнюдь не плохое пристанище, ведь он смог показаться на глаза всем старым сослуживцам: Лососю, Билли, Весельчаку, сержанту Руке Доджу. Все глядели на него, одурев от удивления, щупали новую кольчугу, плащ, гербовый наруч.

Сержант сказал:

– Вот так да!..

Лосось буркнул:

– Твою Праматерь.

Билли ухмыльнулся:

– Везет же дезертирам!.. Может, и мне говорить, будто я из Альмеры сбежал? Глядишь, меня тоже назначат большой шишкой!

Весельчак покачал головой:

– Я-то думал, тебе гробки… А оно вон как повернулось. Дела…

Даже кайр-наставник увидел Джоакина. Скользнул по нем равнодушными блеклыми глазами и сказал:

– Не больно зазнавайся. Ты получше многих греев, но до кайра тебе далеко. Вряд ли ты стоишь герба, который носишь.

– Хм, – только и ответил Джоакин.

В душе царила благость, спорить не хотелось. Но теперь он чувствовал себя в праве поспорить с кайром, и это само по себе было приятно. Джо вспомнил слова леди Аланис и сказал:

– Кайр, мне позволено взять на службу оруженосца. Но возражаете, если выберу одного из ваших подопечных?

Северянин ухмыльнулся и махнул рукой: бери хоть всех, мне же легче. Джоакин осмотрел товарищей – кого же выбрать? Уперся глазами в недоуменно мрачную рожу Весельчака и тут же принял решение. Возьму его, пускай хоть раз ему судьба улыбнется! Пусть знает, что не все в жизни гробки да лопатки!

– Весельчак, будешь моим оруженосцем?

Тот поскреб в затылке, поморгал, плюнул на сторону и ответил:

– А чего нет? Хуже-то не станет.

– Значит, с этой минуты ты – мой оруженосец! – провозгласил Джоакин.

Кайр, видевший сцену, хохотнул:

– Ты бы у него присягу принял, что ли! Хотя какая у мужиков присяга… Имена хоть назовите.

Посрамленный, Джо увел Весельчака в сторону, подальше от северных глаз, а там спросил:

– И правда, как тебя величать-то?

– Максимиан, сын Исидоры и Леопольда. Поп в нашем селе – большой выдумщик…

– Буду звать Весельчаком.

– Ага, так оно и лучше. А мы это… кому служить будем?

– Леди А… – начал Джо, но спохватился: это тайна, как ни крути, а язык Весельчака еще не испытан на сдержанность. – Одной леди.

– Леди?.. Это скверно.

– Почему?

– Журавлики – село мое – принадлежат лорду. Он живет, понятно, в замке, а к нам наезжает залетами. Если один приедет или с лорденышами – то ничего, стерпеть можно. Ну, орать станет, кого-нибудь поколотит, у кого-то поросенка отберет, старейшине в шапку плюнет – а так обычный мужик, без этих вот… Но если приедет со своей леди, то злющий будет, как цепной кобель, хоть в погреб хоронись. Вот я и думаю: одна беда от этих ледей, никакой жизни.

– Наша леди не такая! – отрезал Джо.

– Ох, Дезертир, помяни мое слово: доведет она нас до гробков-досточек. Накроемся земелькой еще быстрее, чем остальные бедолаги.

– Значит, так, – строго предупредил Джоакин. – Запомни два правила. Первое: не зови меня больше дезертиром. Я – Джоакин Ив Ханна с Печального Холма. Ну, можно просто Джоакин. И второе: никогда не говори мне про гробки, лопатки, досточки, земельку и все прочее! Я на жизнь иначе смотрю. Когда придут гробки, сам увижу, без твоей подсказки. А до тех пор хочу жить с радостью и удовольствием. Запомнил?

Весельчак почесал затылок, покачал головой, хмуро согласился:

– Ладно, чего уж… Давай с удовольствием… Если ты говоришь, то так и быть, постараюсь.

И он честно старался. Неделю Весельчак выполнял все, что полагается делать оруженосцу. Начищал Джоакинову кольчугу, правил клинки, стирал одежду, ставил шатер, чистил кобылу, заботился о пропитании. Не жаловался, не ныл, пару раз даже одобрил: «Хороший у нас шатер… И еда сытная… Ну, это, в смысле, можно жить». Лицом, конечно, был мрачен, но в том не его вина: Весельчаку давно перевалило за тридцать, поздно ему рожу перелепливать, какая сложилась, такая уже до смерти и будет. Ни про какие гробки он не вспоминал, и про леди тоже ни слова дурного. Он, собственно, так ее и не видел – не довелось. Даже сам Джоакин за ту неделю встретил леди Аланис лишь единожды и перемолвился парой слов. Все больше она была занята своими герцогскими делами, и если Джо наведывался к ней, кайр Хэммонд отвечал: «Она у милорда».

У милорда… У Эрвина Ориджина, стало быть. У этого тощего, бледного, с девичьими пальцами… Чем, интересно, они заняты наедине? О чем говорят? Улыбается ли Аланис, играют ли искорки в уголках карих глаз?.. А если Ориджин зайдет к ней, то заметит ли его, Джоакина, букет? Спросит ли со смехом: «Какой мальчишка принес этот куст?» А леди Аланис что ответит? Начнет ли со слов: «Милый Эрвин…»? Погладит ли его по плечу кончиками пальцев, как в минуту, когда просила бросить Джоакина в яму?

Не хотелось ему дальше развивать эти мысли, он обрывал цепочку, возвращался к себе, и, входя в шатер, изо всех сил улыбался, чтобы Весельчак знал: жизнь – она радость и удовольствие!

– Я вот гуляшу состряпал. Вроде, есть можно, – говорил Весельчак и протягивал Джоакину ложку.

Гуляш оказывался вкусным и жирным. Как многие путевские крестьяне, Весельчак знал толк в стряпне.

Так все и шло, а тем временем в командовании войска что-то переменилось. Прибыла армия медведей, одни северяне с другими северянами хорошенько хлебнули горькой, погорланили песен. Полководцы когтей посовещались с полководцами медведей – раз, второй, третий, а потом Эрвин Ориджин построил армию и объявил:

– Сегодня выступаем на юг, чтобы сразиться с тираном. Да помогут нам боги и Светлая Агата.

То был первый раз, когда Джо видел герцога мрачным. Не ироничным, надменным, презрительным, а – темным, как туча. Странно это было, ведь всякий знал: Ориджин не боится битвы с императором. Джоакин понял: дело в Аланис. Герцог подступился к ней, а она отшила.

– Так-то, – улыбнулся Джо.

Армия выступила на юг по замерзшим полям. Чтобы Весельчак не шел пешком, а ехал красиво, Джо прикупил ему недорогую лошадку. За пару дней войско достигло речушки Милы и еще пару дней простояло, пока инженеры наводили мосты. Потом солдаты перешли речку и остановились на ночь у городка Пикси, где больше месяца назад Джоакин повстречал сержанта Доджа.

А на утро Весельчак разбудил Джоакина словами: «Проснись, Дезертир! Гробки нам пришли…», – и тут же получил по уху.

– Я предупреждал тебя! – рявкнул Джо.

– Прости, брат, но я не для красного словца. Сейчас взаправду гробки-досточки.